Но главное действующее лицо здесь музыка – задающая ритм и непрерывность воздействия, звучащая то громко, то тише, то вдруг замолкающая, чтобы обнажить абсолютную тишину внимания – в исполнении небольшого, но временами оглушительного оркестра под предводительством Игоря Горского.
Действие происходит в Китае, зонги актеры поют на немецком (перевод загорается в глубине сцены на специальной панели), в ходу там серебряные доллары, и это смешение национальных планов, условность места и времени выводит спектакль к универсальным общечеловеческим темам. И кондово революционный, обличительно антибуржуазный пафос пьесы (особенно зонгов) звучит неким фоном, выплескивается чистой энергией, не уводя от вечных вопросов, например, соотношения доброго и эгоистичного в человеческой душе, возможности оставаться человеком в нашем не слишком человечном мире.
Но это и очень тяжелый спектакль! И для артистов – признаюсь, мне было страшно за исполнительницу заглавной роли Александру Урсуляк – три с половиной часа почти непрерывного лицедейства на пределе человеческих возможностей и заключительный зонг, спетый сначала по-русски, а потом на языке оригинала, когда уже и у зрителей не осталось никаких сил и они дошли почти до отчаяния в этом грохоте, духоте, тесноте кресел, скрюченности ног.
Так что я вас предупредил – это очень сильно и очень тяжело!
